08.04.19
Сядь удобней и будь внимательна.
Ты болеть за меня не должна теперь.
Вообще не хочу романтики,
Ведь уроды любить не склонны.
Неожиданный, как расщелина,
Я не помню о том, что велено;
Я теряю рассудок — медленно,
А свалюсь быстрей Вавилона.
Разрушая всё то, что создано,
Я теряю свою осознанность,
Что сквозит в зеркалах и взорах, но
Вновь глядит на меня слепая.
Ты опять говоришь мне шёпотом,
Чтобы я не слетел от шока там,
Что должно будет стать хорошо потом,
Только я опять засыпаю —
Засыпаю песками, мусором
И попытками слышать музыку,
Неестественным и искусственным
Рты бездонных траншей снаружи.
Гаснут лампы, но я включаю всё,
Не давая себе отчаяться,
Только мира не получается —
Карфаген должен быть разрушен.
Отдираю привычки швами я.
Планы выстоять всё провальнее —
Я размёл их до основания,
Так что мира вам и добра вам.
Рассыпаюсь — не собирай меня.
Запрещай мне быть многограннее.
Отмени меня, как собрание
Или дурь крепостного права.
Мне сказали, что я — уникальное,
Изощрённее Мураками я,
Но убью цианидом калия
И надежд не оставлю даже.
Доктор тянется, но не скажет сам,
Что едва ли они отважатся
Разобраться, как странно вяжутся
Неподдельность и мрак эпатажа.
Всё разрыли мне и отпрянули.
Ты могла бы сказать прямо мне,
Как справляться с такими ямами,
Если бог и врачи бессильны?
Я простился со всеми шёлковым,
Выходя расщеплённым, — толку мне
Осыпать докторов осколками?
Если хочешь, то отнеси им.
Но, наверное, лучше спрячь меня.
Я некстати для настоящего.
Не сковали такого ящика,
Чтоб меня им притормозили.
Я осознан, и стало просто мне
Видеть вещи, как они созданы.
Цвет у плитки — белый, как простыни,
А у вен и ворот — синий.