18.08.18
Всё, что жизнь отбирает, всегда вырывается с корнем. Всё, что я отпускаю, всегда отрывается с мясом. Я не сильный, я делаю вид, что рождён непокорным. Я навряд ли сломаюсь, но я безвозвратно помялся. Я хотел бы писать веселее и быть поудобней – Эти песни на миг бы вернули потерянный рай всем, – Но надежда опять задыхается где-то в утробе, И твоё «я люблю тебя» слышится как «убирайся». Новый мир меня выкрасил в дивный невидимо-серый. Он скомкал меня, как отвороты на сношенный шортах. Я сгибался, надеясь на бога и Бегбедера: Может, третий закончится и не пойдёт на четвёртый. Нас не стало так просто, что я до сих пор в коматозе. Я как будто живу и как будто от мира отрезан. В моём доме – ни грамма вещей, что сжигают и свозят: Мне остались Айн Рэнд, пустота и Por Una Cabeza. Это солнце опять улыбнётся пустым потолком мне. В мире выдохлись звуки, но в этом своя красота есть: Мне не помнится, что ты сказала в тот день, но я помню, Сколько градусов холода было, когда мы расстались. Всё пройдёт, и моё исцеление тоже проходит, И отчаянье с воплем разносит холодным огнём всё. Силы скоро уйдут, набирай мне, я буду свободен: Я боюсь, что мы с силами больше не соберёмся. Скрытый смысл проживанья без смысла не стал мне понятен, Но, минуя скопления писем в просторной прихожей, Бог включает трансляции свежих молитв и проклятий, Сделав тише моё запоздалое «я тебя тоже».